17

[itiba]

Это было так приятно. Оказаться вновь дома, с родными. С родителями. С тетями-бабушками-родными, с друзьями и собаками. Знакомый до боли в сердце детский запах ожидания чудес. Елка, подарки, слезы радости, дурацкие причитания «Как же ты вырос!», «Какой же ты теперь стал у нас взрослый» и бурчание себе под нос «Я такой всегда был». Скотти от радости нассавший на новый белый ковер, с воплями удирающий от Симоны с тряпкой. Курцхаар, которого они взяли из приюта год назад, свернувшийся клубком и дремлющий прижавшись к Тому спиной. Девочка-такса под стулом Билла, увлеченно грызущая его тапок. Это казалось сном. Теплым и сладким, из которого не хотелось просыпаться.
- Мам, мы с Биллом пойдем, погуляем с нашим малышом, - сказал Том, вставая. Имея в виду курцхаара. Он не обернулся, только Билл заметил, как странно дернулась бровь Симоны.
Он выдержал ее взгляд, и глазом не моргнув. Залпом допил молоко и пошел одеваться вслед за Томом. Вроде бы ничего эдакого не случилось. Он еще раз внимательно посмотрел на мать. Она улыбнулась ему. Ничего не случилось. Просто кольнуло странно сердце. И не отпустило.
Том воспользовался его чрезмерной задумчивостью, и конечно извалял его в снегу. Билл насыпал ему за шиворот снегу, падая на спину от хохота, до чего возмущенно выглядел Том. Они возились на улице и носились друг за другом пока не стемнело. Они включили праздничную уличную подсветку у дома.
Гордон вышел на улицу, покуривая. От души запустил в обоих по очереди по снежку, ухохатываясь и уворачиваясь от ответных ударов снежных боеприпасов.
- Эй, пошли домой, скоро за стол!
- Еще минуту, Гордон, щас…

***

Год тянулся так долго.
И прошел так скоро. Билл стоял под елкой как дебил и хватал снежинки ртом. Курцхаар помотал хвостом высоко оценив столь увлекательное занятие хозяина, вскоре присоединился к нему.
Том пошел к Гордону стрельнуть сигаретку. А Билл даже курить не хотел. Он просто смотрел вверх, в черное, живое небо, исполненное тяжелыми пушистыми снежинками, падающими ему на лицо. Следы трассирующих ослепительно-белых в свете фонарей снежинок не давали ему сдвинуться с места. Ему казалось, сделай шаг, скажи хоть слово и это ощущение исчезнет. Он смотрел на волшебное ночное небо со снежинками и чувствовал себя живым.
Курцхаар тоже видимо что-то почувствовал, потому что вдруг посерьезнел, замер, задрал длинную морду в небо, и закрыл пасть.
- Как-то они знаешь,…слишком уж… похожи, - сказал Гордон Тому. Имея в виду Билла и собаку.
- Ххеее… - сказал Том, задумчиво выпуская сигаретный дым ровными белыми кольцами, - а ты так умеешь?
- Еще бы, - хмыкнул Гордон.
Они выпустили альбом в этом году.
Весь год было настолько страшно, что сам момент когда он вышел Билл забыл. Ему внезапно стало все равно, хотя еще вчера он считал это самым главным делом своей жизни. Пан или пропал. Еще вчера это было так важно. А на следующий день он сидел и только чувствовал, как в его времени образовалась пустота, которую он не знал чем заполнить. Вроде можно было отдохнуть, никуда не идти, валяться в кровати и радоваться жизни. Ну и походу дела грызть от волнения ногти, пока Том не видит. Том тоже чувствовал что-то подобное, порой усвистывал куда-то по одному ему ведомым делам. Они только пару раз обсудили все это с Томом. Оба заверили друг друга в том, что им абсолютно насрать, понравится ли это широкой публике или нет. И оба поняли, что не верят друг другу, рассмеялись, и больше не повторяли этого. Так бывало в его… в их жизни не раз уже. Все что было вложено ставилось на кон. Оправдаешь – король – нет – дерьмо у дороги.
Хорошо что подвалил контракт с озвучкой второй части голливудского мультфильма. Билл радовался ему как ребенок. Он знал, что теперь он точно не сойдет с ума. Когда чем-то занимаешься, легче не думать. Альбом шел. Но конечно не так хорошо как бы ему хотелось. Он на самом деле думал что они сделали лучшее что могли. Лучше чем в принципе могли. Ему казалось что они перепрыгнули себе через голову, а вроде бы звучало так что оно само собой разумеется, и могли бы и лучше.
Ничего, выстаивали не раз, и в этот раз выстоят, и докажут всем, что это было круто. Рано или поздно докажут.
В кармане у Билла завибрировал телефонный звонок. Дэвид. Наверное хочет поздравить с Рождеством. Надо было позвонить раньше, а сейчас он начнет упрекать его в невнимании. А дело было не в том, что Билл забыл, Билл не забыл, просто не хотел разговаривать. Если бы он стоял сейчас тут и молчал, было бы хорошо. А так…
- С Рождеством, дорогой Дэвид, - сказал Билл черному небу со снежинками, - ты знаешь, а мне… нам ведь повезло, что ты у нас есть.
Курцхаар задумчиво повел ухом и вздохнул. Через окно на двор доносились такие соблазнительные запахи, лично он чисто по-собачьи возмущался пассивности своего хозяина к таким важным жизненным моментам.
Наверное, если бы не Дэвид, они бы не выстояли теперь.
Билла еще никогда не били так больно. Никогда не били так больно, как теперь, когда ударили по самому дорогому что у него было. По Тому. Ему хотелось выть и кусаться, когда он обо всем узнал. Ему было легче тогда, когда начинали травить его. Он всегда думал, тайно, что он гораздо сильнее Тома. Он бы выдержал, но Том был другой, он и переживал сильнее, и оттого что не мог ничего сделать едва не сходил с ума. Дэвид слова не сказал ни ему ни Тому. Просто подставил плечо, схвативши в зубы СМИ и власти. Вывернул ситуацию с точностью наоборот, и так что хрен еще придерешься. Билл хорошо помнил, как они сидели тогда на Хоффмановском диване, вечером, вчетвером. Он, Том, Дэвид и Петер и молчаливо взирали на очередное повторение этого скандала в новостях.
Билл еще никогда не чувствовал себя настолько беспомощным гуманоидом. Он по-правде не знал что делать. Не знал, как реагировать. Не знал чем он заслужил то, что получил, и не знал, как на это отвечать. Холодные щупальца ужаса, от того что что-то может случиться с Томом парализовывали ему всю способность мыслить. Он не мог спать, ему чего только не лезло в голову. Он знал только, что он не сможет жить один на свободе без Тома.
- Прорвемся, - сквозь зубы бросал Дэвид. И все что мог делать Билл, верить ему на слово, - и не то переживали.
Билл беспомощно кивнул.
- Дэвид, а если что-то пойдет не так, что мне нужно сделать, чтобы меня тоже посадили? – спросил он, задумчиво сжимая в побелевших от напряжения тонких пальцах стакан с водой.
Дэвид был зол как черт. Из-за всего. Он рявкнул на Билла:
- ЗАТКНИСЬ! – и жахнул кулаком по столу. Он редко так делал. Билл от неожиданности подскочил на месте и выронил стакан. Заставляя стеклянные осколки разлететься по мраморным плиткам пола кухни Хоффмана.
- Блин, прости, Петер, - сказал он испуганно, повернув голову и увидев хозяина дома.
- Да ладно, - махнул рукой Хоффман, - к счастью, говорят.

***

Они как-то помирились тогда с Хоффманом.
Если не полюбили друг друга так хотя бы смирились с фактом существования друг друга.
Однажды они так наквасились втроем, ожидая Дэвида, что Дэвид даже всерьез взревновал, увидев душераздирающую картину, Петере подшофе с бокалом коньяка, и спящего на нем в обнимку с собакой Билла. С другой стороны на Петере спал Том. И рожа у Петера была как у хозяина гарема. Билл спросонья так и не понял что случилось. Почему Дэвид орет, и стаскивает его с дивана на пол.
А с утра, проснувшись он пытался спросить у Петера что случилось, так Петер только хихикал маниакально и говорил что никогда еще не видел таких трагических случаев потери последних крох интеллекта половозрелыми мужчинами. И просил Билла раскрыть ему секрет выедания мозгов у окружающих. Билл долго рассматривал свой облезший маникюр и потом сообщил цену, за которую он легко поделится секретом со старшим товарищем. В миллионах евро.
- ДА ИДИ ТЫ! – возмутился Хоффман, заставляя Билла демонически расхохотаться.
- А, ну да, и еще душу, - добавил Билл.
- Она итак твоя, - хмыкнул Хоффман, - ваша, - поправился он.
- С пончиком? – уточнил Билл. С тогдашней фееричной разборки кличка эта закрепилась за Томом, как тот не скрипел зубами и не рычал на Билла.
- С пончиком, - кивнул Петер, - ты знаешь, а я не думал что ты протянешь так долго, - ухмыльнувшись добавил он. Тон его, впрочем был очень серьезным.
- Я каждый день молился, - металлическим голосом ответил Билл, - когда же ты свалишь!
Оставаться в долгу было не в его натуре. Хоффман даже рассмеялся, серые глаза его впрочем оставались холодны как лед.
- Ты сильный, сволочь, - с улыбкой сказал он, констатируя факт.
- Меня хорошо учили, - зеркаля его выражение лица сквозь зубы процедил Билл.
- Всех учат, - не согласился Хоффман, - не все понимают.
- Я так понимаю, это был типа комплимент? – уточнил Билл.
- Типа, да, - кивнул Хоффман.
Внезапно он сделал несколько шагов по направлению к Биллу и остановился. Протянул ему руку. Билл вскочил от неожиданности чуть не перевернув стул. Молча пожал протянутую ему руку. Он явно оторопел от уважительного мужского жеста Хоффмана к нему, и в общем и не сообразил что делать. Схватился за протянутую руку автоматом. Лицом, впрочем, себя не выдал. Разве что внезапно похолодевшей тонкой ладошкой.
- Мы с тобой дольше знакомы, - сказал Хоффман тихо. Толи не хотел чтобы кто-то услышал, толи сам как-то проникся моментом.
Разумеется, он говорил о Дэвиде.
- Я хорошо помню обстоятельства нашего знакомства, херр Хоффман, - отчеканил Билл, - и хотел бы забыть, да не получается.
Петер кивнул, придвинул стул и сел рядом с Биллом.
- Сядь, - сказал он, потому что Билл явно не торопился это сделать.
- Так странно видеть, как дети растут, - сказал Хоффман, а Билл сцепил руки на груди, - подумать только. Ведь я сам это все и замутил.
- Хочешь, чтобы я сказал тебе спасибо за это? – несколько вызывающим тоном прозвучало.
- Нет, - Петера, впрочем, это не смутило, - Ты понравился мне сначала. Я подумал, большой грех давать на растерзание суровой реальности беззащитного дикого зверька. Слишком большой грех. Я как-то вдруг почувствовал вдруг странное чувство вины. Словно это произошло из-за меня. Я подумал, свести тебя с Дэвидом. Он был умный мальчик, талантливый, и мухи бы не обидел. Я знал, что он никогда не сделает тебе ничего дурного, и знаешь, ты будешь смеяться… Я как-то хотел искупить этим что ли все что я делал когда-либо по жизни не так. Лично сам себе заработать индульгенцию.
В камине потрескивал огонь. Билл в задумчивости потер подбородок и накрыл пальцем свои губы. Начало рассказа Хоффмана показалось ему вполне интригующим.
- Когда я начал понимать, как ты разводишь Дэвида, я был несколько обескуражен. Я не верил что я мог так ошибиться…
- Я не… - начал Билл но Хоффман не дал ему встрять.
- Это ты Тому рассказывай, что это Дэвид виноват, - отрезал он, - хотя он конечно виноват. Он знал это. Знал что что бы не случилось, виноват будет только он, и он один. Но его это не волновало.
Хоффман усмехнулся, потом закашлялся.
- Он переживал, что сломает тебе психику. Он не спал ночами полгода, боясь на тебя посмотреть лишний раз. Я ржал до слез, мой милый друг, Билл Каулитц, плакал и рыдал, однако, ты пер как чугунный таран. И я тебе скажу это был первый раз когда я пожалел, что я тебя спас. Не то чтобы я так сильно переживал за Дэвида, но я был крайне разочарован тем фактом, что я так трагически ошибся в тебе тогда. Я был сильно разочарован в тебе. Я вдруг понял что оказался глупее N. Пусть он мразь и подонок, но он понял, что ты не перед чем не остановишься. Я клял себя на чем свет стоит, за то, что я своими собственными руками загубил Дэвида. Я пытался убедить его на разные лады. Что и как он должен делать, чтобы хотя бы немного противостоять этому всему. Но этот человек слишком тебя любит. До потери чувства самосохранения. Это клиника какая-то. Ты для него стал центром всего. Его мира, его интересов, его я. Так любят один раз в жизни. Тот факт, что ты используешь его и выкинешь не вызывал у меня ни малейших сомнений. Я видел. Мы все видели как ты кокетничаешь с другими. Я только ждал, кто же встанет на его место и когда именно это произойдет. Мы с Бензнером даже пари заключали.
- Это так мило, - Хоффману показалось, что он в натуре слышит как щелкнули зубы Билла когда тот закуривал сигарету, - продолжай.
- Ты превзошел все мои самые смелые надежды, мой мальчик, - сказал Хоффман спустя небольшую паузу. Он пытался подобрать слова. С…Томом. Ты просто превзошел…все…мои…фантазии….
- Да ебал я твои фантазии! – внезапно рявкнул Билл, - все что происходит между мной и Томом касается только нас двоих! СЛЫШИШЬ, ТЫ?! – он наклонился вперед, так что его лицо оказалось от лица Хоффмана близко-близко, - ЭТО НАШЕ ДЕЛО!
- Но-но, тише-тише, сдай назад! – Хоффман опешил от реакции Билла, - слушай, я не хочу с тобой ругаться. Я просто хотел поговорить по душам, как со взрослым человеком…
- Так говори, - прошипел Билл. Воздух округ него наэлектризовался так, что казалось посверкивает фиолетовыми разрядами, - А Тома не трогай.
- Понял понял, - Хоффман выставил вперед ладони, успокаивая Билла, - ты меня не так понял. Я ничего плохого не хотел сказать о Томе. О тебе – может быть да, - Билл против воли ухмыльнулся. Похоже гроза пронеслась никого не задев, - но о Томе никогда.
- Так вот, говоря о человеке чье имя не называют, - продолжил Хоффман, - я скажу так что вот тут я просто стал твоим преданным фанатом. Такой логики я не ожидал. Это запредельно, понимаешь?
Билл пожал плечами и скептически дернул бровью.
- Нет, - отрезал он, - это ты неправильно понимаешь, Хоффман.
- На меня, должно быть давят банальные социальные стереотипы…
- А на меня нет.
- У вас нет будущего.
- У меня есть Том.
- А Том? Простите, «Человек, чье имя не называют». Ты уверен, что ты - это то, что ему нужно?
- Нет. Я уверен, что нет, - Билл зажег вторую сигарету и затянулся, - но это уже тебя не касается. Как-нибудь разберемся.
Хоффман задумчиво кивнул.
- Хорошо, - сказал он, - это хорошо. Однако вернемся к Дэвиду.
- Он все еще со мной, - сказал Билл, - хоть ты и постарался приложить свою руку к тому, чтобы выиграть пари у Бензнера.
Хоффман расхохотался:
- Ну это не совсем так…
- А вот это уже меня не касается, - отрезал Билл и сломал сигарету в пепельнице.
- Эй, ты все-таки обиделся на меня! – сказал Хоффман, несмотря на прозрачную холодную сталь где-то в самой глубине глаза его сияли смешинками.
- Я просто тебя ненавижу, - сказал Билл. Спокойно и взвешенно.
- За что? – удивился Хоффман, - за то, что я знаю, кто ты есть?
- За то, что ты думаешь, что можешь дергать за ниточки и управлять людьми.
- А ты считаешь, это должен делать ты? – Билл аж подскочил на месте от вопроса Хоффмана.
- Ггы, - он сам не заметил как начал ржать. Наверное, это была истерика, от всего, но он ржал как ненормальный, у него даже слезы из глаз катились.
- Боже мой… - пытаясь отдышаться сказал он, - госс-ссподи….слушай, я конечно убежденный контрол-фрик, но не до такой же степени…
- Доживи до моих лет, - ухмыльнулся Хоффман.
В общем, больше они этих вопросов никогда не поднимали. Спустившийся в гостиную Том застал их мило беседующими о проблемах звукозаписывающих лейблов в эпоху мирового кризиса.

***

А дальше все понеслось, превратившись в цветной калейдоскоп.
Южная Африка и новый клип. Пески Сахары, жаркие дни и пронизывающе холодные утра. Работа, команда, самолеты, отели, автомобили. Интервью и встречи. Выступления. Италия, Франция, Германия. На автобане он грохнул машину о заграждение. Только когда вылез, понял, что мог бы и не вылезти оттуда больше никогда. Дэвид сильно волновался, что он будет в состоянии выступать на следующий день. Так силен бы шок у них у всех, у троих. Том наорал на него, чтобы тот теперь вообще за руль не садился, обезьяна с гранатой! Билл не обиделся на него, потому что знал, что он тоже находится в шоке.
Вот тогда, на него нахлынуло это все разом. Способность чувствовать каждую секунду, что он жив. Он стоял, положив руки на смятый капот, чувствуя как тяжелая капля пота стекает по лбу, несмотря на прохладную погоду, и понимал, что это он будет чувствовать теперь всегда.
- Билл, подумай, ладно? – Дэвид примчался сразу же, не испугавшись даже наличия Гордона в доме близнецов, - Билл я могу позвонить Питу…
- Я это…я сильный сволочь, - ухмыльнулся Билл.
Том с Дэвидом переглянулись, с такими лицами, с какими переглядываются родственники, чтобы не спорить с тяжелобольным из гуманности.

***

Весь дом уже спал, отяжелевший и осоловелый после праздничного застолья. Пения и плясок. Взрывов смеха и радости. Дом был полон гостей, и они лежали с Биллом в одной маленькой комнате, как в раннем детстве. На разных кроватях. Билл ругался на свою сквозь зубы, возмущаясь, какой дебил конструировал это блядское прокрустово ложе, и что у него то пятки свешиваются, то коленки, и лучше бы он спал на полу.
Том счастливо ржал, слушая его причитания. Это Рождество было просто одним из лучших в его жизни. Ухохотавшись над Биллом от души Том сел на кровати.
- Иди сюда, - сказал он Биллу.
- Чегойта? – недоверчиво покосился на него Билл. Глаза его, без мейкапа, и прочего были отчаянно косыми и беззащитными как у олененка Бэмби.
- У меня кровать больше.
- Вот так всегда! – сказал Билл, - всегда так. Жизнь ко мне несправедлива.
- ИДИ КО МНЕ! – рявкнул Том, - или я к тебе пойду!
- Хуй ты тут поместишься, - пробурчал Билл.
- А я на тебя сверху лягу, - отрезал Том.
- Бля, как смешно! Уссаться просто, - Билл отвернулся от Тома и уткнулся носом в стену.
- Кто сказал, что я шучу? – спросил Том, и мощным движением собственного тела вдавил Билла в стену, прижимаясь к нему всем телом и укрываясь одним одеялом.
Билл только сдавленно мяукнул. Но возражать не стал. Том уткнулся носом ему в шею. Забытый запах лавандовой отдушки из шкафа где у Симоны лежало постельное белье. И тот факт что они оба были в пижамах, трогательным теплом и воспоминаниями безмятежности наполнял их обоих. Том лежал и боялся пошевельнуться, чтобы оно не ушло. Билл тоже боялся пошевелиться. Кажется, боялся даже дышать. На стене тикали старые часы. Но они не могли спать.
- Ты счастлив? – внезапно спросил Билла Том.
Билл хотел ответить, но не смог. Даже открыл было рот, но не смог. Толи ком в горле встрял, толи он просто не знал что сказать. Но Том понял его без слов.
- А ты знаешь, а я счастлив, - сказал Том, - я весь день сегодня думал об этом. Я думал, вот явись сейчас ко мне кто-нибудь… ну… ты понял, и спроси, хочешь ли ты, Том Каулитц смотреть в глаза своей матери без содрогания, с чистой совестью, или, ты, Том Каулитц выбираешь своего братца, Билла, со всеми потрохами и последствиями. Прижиматься к нему ночью голым, блядь, и думать, что сука, это просто охуеть, и так оно и должно быть и ебать весь мир.
- Да? – тихо спросил Билл, - и чего бы ты ответил? Ну… кому-нибудь.
- Что это не вопрос. Без совести я проживу. А без тебя нет. В общем, я просто хотел тебе сказать, что я счастлив. А ты?
- Главное, для меня, чтобы ты был счастлив, Томи, - сказал Билл.
Тома подкинуло вначале от ответа Билла. Потом он сообразил, на что он намекает. Он едва сдержал смешок. Вот мелкий засранец, а? Потом он подумал еще пару минут. И добавил в ответ.
- Это, - начал он, - Ладно, твоя взяла. Я тебе врал.
- Да? – Господи, как он ненавидел эти билльские ехидные короткие «да?»
- Короче. Я бы, ну, это, я бы стал бы… ну это… только… мне кажется это я начал к тебе приставать.
- Нет, я, - обиженно сказал Билл.
- Я! – отрезал Том.
- Я! – сказал Билл.
- НЕТ, Я!!!
- Я! Я! Я! Я!
- Ну, не подеремся же мы из-за этого, а?!